Values as meaning formation factor.

Natalya A. Sidorova

(Russia, Military University of the Ministry of Defence of the Russian Federation, Moscow)

Мы хотим предложить определённый подход к изучению «когниотипа» (Карасик, 2014) коммуникативной личности, построенный на основе ценностного подхода в изучении коммуникативной личности вообще и формирования смысла в частности. Суть этого подхода состоит в том, что комплекс знаний о чем-либо, характерный для определенного языкового коллектива и вытекающий из потребностно-мотивационных характеристик деятельности (потребность, мотив, цель), рассматривается как реализуемый субъектом через индивидуальные когнитивные системы в аксиологической динамике. В конкретной ситуации общения субъект использует как лингвистические, так и экстралингвистические знания, которые содержат весь опыт индивида, приобретенный в течение жизни.
Исходной точкой исследования избирается определенный диалог, например, взятый из художественного текста. Моделируется типичная речевая ситуация, позволяющая отнести исследуемый текст к определенной области ценностей, выделяются композиционные схемы развертывания темы, языковые заготовки (слова, сочетания, устойчивые выражения) для порождения и понимания смысла первичной и вторичной информации, таким образом создается прототипический текст, позволяющий обнаружить ценности как фактор формирования смысла. Этот прототипический текст вариативно представлен в различных текстотипах и речевых жанрах. Это могут быть директивные текстотипы (приказы, законы, инструкции), аксиологические текстотипы (тексты бытового и популяризаторского характера с выраженной оценкой), эпистемические текстотипы (межличностные — интервью, дискуссии, мнения; научные — программы, статьи, доказательства; информационные — сообщения, описания, рассуж­дения). Применительно к нашему исследованию в качестве прототипического текста рассматриваются аксиологические текстотипы на примере художественного текста.
- Откуда у нас мыши? – изумилась Лена.
- Не знаю, - рявкнула Нора, - из подвала зимовать пришли!
- Да такого быть не может!
- Тогда ищи, что смердит! – приказала хозяйка, потом повернулась ко мне и велела: - Ну, чего встал? Отправляйся к Серёгину! (Донцова, 2014: 69).
Данный диалог наглядно демонстрирует ценности, свойственные хозяйке дома: «человека обижать, принижать возможно, уважать его совсем не обязательно». Отсюда понятен и смысл её реплик: я всё знаю сама – ваше мнение ничто. В данном диалоге раскрывается ценностный план коммуникативной личности, факт влияния ценностей на смыслообразование.
Влияние ценности на смыслообразование демонстрирует и следующая фраза: «Как можно учить детей по учебнику зоологии, который написан простым зоологом!» (говорящий считает, что автором учебника может быть только специалист в области методики преподавания предмета). В данном контексте нейтральное слово зоолог приобретает субъективно-отрицательный оценочный знак.
Наше знание о мире неразрывно с нашей деятельностью в мире и нашим диалогом с миром. Нормы поведения актуализируются прежде всего тогда, когда возникает выбор между той или иной поведенческой стратегией. Важнейшим противопоставлением поведенческих стратегий является контраст между этическими (моральными) и утилитарными нормами поведения. В первом случае акцентируются интересы других людей, во втором случае — интересы индивида. Эти интересы взаимосвязаны и в известной мере находятся в гармоническом единстве, но возможен конфликт таких интересов, который, повторяясь, находит типичное решение, формулируемое в типовых оценочных суждениях, например: «Не плюй в колодец — пригодится воды напиться» — «Веди себя предусмотрительно, не порти отношений с людьми, ибо возможно, что в будущем тебе придется к ним обратиться» — «Контролируй себя, не будь эгоистичным и глупым». Осуждение эгоизма вытекает из норм морали, осуждение глупости — из норм рационального утилитарного поведения.
Ценностный план коммуникативной личности проявляется в нормах поведения, закрепленных в языке. Нормы поведения обобщают и регулируют множество конкретных ситуаций общения и поэтому относятся к особо важным знаниям, фиксируемым в значениях слов и фразеологизмов. Эти нормы неоднородны, и их лингвистическое исследование представляет интерес как в практическом плане (для понимания инокультурных ценностей и обучения - адекватному поведению на соответствующем иностранном языке), так и в теоретическом (для выявления природы сохранения разных типов знания в языке).
Нормы поведения имеют прототипный характер, т. е. коммуникант хранит в памяти знания о типичных установках, действиях, ожиданиях ответных действий и оценочных реакциях применительно к тем или иным ситуациям. Вместе с тем мы допускаем возможные отклонения от поведенческой нормы, причем такие отклонения всегда содержат дополнительную характеристику участников общения. Наконец, существуют поведенческие табу, нарушение которых либо вызывает отрицательную реакцию участников общения либо прекращает общение. Например, в англоязычной коммуникативной среде существуют вариативные способы завершения диалога, в частности, представлено несколько типичных речевых клише для неформального окончания общения. Специфика англоязычного общения состоит, как известно, в выборе регионального варианта поведения: то, что приемлемо для британцев, может оказаться неприемлемым для американцев, и наоборот. В США можно часто услышать фразу: «Have a nice (good) day!». Вместе с тем в британском словаре содержится примечание, что такая фраза уместна прежде всего при общении продавца с покупателем: продавец желает покупателю всего доброго, прощаясь с ним: «When you are leaving someone, the most normal thing to say is 'Goodbye', but there are more informal alternatives like 'See you', 'Bye' and, most informal of all, 'Cheers'. In the USA, shop assistants often add 'Have a nice day', but this is not common in Britain» (Словарь современного английского языка, 2011: 481). Отсюда следует вывод, что данная речевая формула содержит для британцев дополнительную статусно-ролевую информацию об участниках общения.
Исследование ценностного фактора в смыслообразовании предполагает обращение к взаимосвязанным понятиям: "структура сознания", «смысл», "значение".
Проведены многочисленные и разнонаправленные исследования структуры сознания и, соответственно, сложились разные представления о ней. А. Иванов представляет "поле" сознания в виде круга, куда вписан крест, делящий его на четыре равные части. Каждому сектору соответствует определенная сфера деятельности сознания. Сектор (1) – сфера телесно-перцептивных способностей и получаемого на их основе знания. "Здесь индивид формирует непосредственную чувственно-телесную картину реальности, обеспечивающую удовлетворение его базисных телесно-витальных потребностей и внешнепредметную деятельность". С сектором (2) А. Иванов соотносит логико-понятийные компоненты сознания. "В этой сфере коренятся способности человека к мыслительному постижению внутренних, феноменологически не данных свойств и связей внешнего мира". "Эту сферу сознания можно назвать царством общих понятий, четких аналитико-синтетических мыслительных операций и жестких логических доказательств". Сектора (1) и (2) образуют внешнепознавательную (или внешнепредметную) составляющую сознания.
Сектор (3) связан с эмоционально-аффективной компонентой сознания. "Это скорее сфера личностных, субъективно-психологических переживаний, воспоминаний, предчувствий по поводу ситуаций и событий, с которыми сталкивался или может столкнуться человек".
И, наконец, сектор (4) может быть соотнесен с ценностно-мотивационной (ценностно-смысловой) компонентой единого "поля" сознания. Здесь укоренены высшие мотивы деятельности и духовные идеалы личности.
Сектора (3) и (4) образуют ценностно-эмоциональную (гуманитарную в самом широком смысле) составляющую сознания (Иванов, 2015: 83-85). Именно с этими секторами коммуникативного сознания следует, по-видимому, связывать функционирование ценностей как фактора, организующего смысл. Вместе с тем, вряд ли следует отказывать другим секторам в участии в процессе этого организующего влияния, каждого – в особенной, специфической форме. При этом "различение в образе сознания умственной и чувственной части позволяет перенести подобное членение и на ассоциативное поле, выделяя в нем овнешнение умственной и овнешнение чувственной частей образа" (Тарасов, 2011: 302).
Значение и личностный смысл являются составляющими образа сознания, и разработка этих понятий в теории деятельности и теории речевой деятельности занимает особое место.
Приведем определения личностного смысла, данное А.Н.Леонтьевым: "Смысл создается отражающимся в голове человека объективным отношением того, что побуждает его действовать, к тому, на что его действие направлено как на свой непосредственный результат. Другими словами, сознательный смысл выражает отношение мотива к цели… Смысл – это всегда смысл чего-то" (Леонтьев, 1975: 201).
Вводя для психологической характеристики сознания различение личностного смысла и собственного значения, автор считает необходимым подчеркнуть, что различение это относится не ко всему отражаемому содержанию, а лишь к тому, на которое направлена деятельность субъекта, поскольку личностный смысл выражает именно его отношение к сознаваемым объектам (Леонтьев, 1975).
Однако, основываясь на авторитетных мнениях некоторых исследователей, мы делаем вывод, что "значения не являются единственными составляющими сознания человека, в индивидуальном сознании происходит дифференциация значений и смыслов в силу того, что присваиваемые индивидуальным сознанием значения, хоть и являются производными от существующих в данном обществе "надындивидуальных" значений, но не в полной мере совпадают с последними". Причину этого усматривают в том, что значения, с одной стороны, принадлежат обществу, а, с другой стороны, присваиваясь индивидуальным сознанием, получают развитие в процессах деятельности и сознания конкретного индивида (Уфимцева, 2012: 250 - 258).
Приведем мнение другого известного лингвиста о статусе языкового значения: "…Множество реальных категорий, управляющих поведением, не сводится у человека к множеству знаемых языковых значений. Не исключена возможность того, что соответствующая когнитивная единица хранится в опыте субъекта без вербализации – вне фиксации ее определенным знаком", значение же слова "не есть "вместилище знаний", а лишь форма презентации и актуального удержания знания в индивидуальном сознании" (Шмелев, 2012: 10-12).
Совокупность знаний составляет образ мира, в котором А.А.Леонтьев различает: а) инвариант образа мира, обусловленный лежащими в его основе социально выработанными опорами (прежде всего значениями) и, в свою очередь, могущий быть единым для своего социума (социально-культурной общности, этноса) или для определенной социально-культурной группы внутри этого социума; б) вариант образа мира – индивидуально-личностное "видение" мира конкретным человеком через призму личностных смыслов, установок и других компонентов структуры личности (Леонтьев, 2003: 18). Концепция А.А. Леонтьева о формах образа позволяет представить образ коммуникативного сознания как ценностно-мотивированный образ коммуникативного сознания в соответствующих двух формах – инвариантной и вариантной. Очевидно, что ценности являются важной стороной структуры личности, именно они включаются в непосредственное и опосредованное восприятие мира коммуникантом как в виде невербализованной когнитивной единицы, так и в виде психологической установки, устойчивой мотивационной схемы.
Подобно образу мира вообще (Леонтьев, 2009: 268), ценностно-мотивированный образ коммуникативного сознания есть обусловленное ценностями психическое отображение мира речевой коммуникации, опосредованное предметными значениями и соответствующими когнитивными схемами и поддающееся сознательной рефлексии.
Важным для понимания феномена ценностной обусловленности коммуникативного смысла является утверждение А.А. Леонтьева о том, что «мир представлен отдельному человеку через систему предметных значений, как бы наложенных на восприятие этого мира. Человек не «номинирует» чувственные образы предметов — предметные значения суть компонент этих образов, то, что их цементирует для человека, то, что делает возможным само существование этих образов» (Леонтьев, 2003: 268-269). Воспользовавшись описанием динамики образов мира, можно утверждать, что субъект, воспринимает процессы речевой коммуникации через ценностно - мотивированный образ коммуникации; он постоянно переносит светлое поле внимания с одного коммуникативного предмета на другой. Таким образом, в ситуативном фрагменте коммуникативного мира, с которым общающиеся в данный момент имеют дело, все время "высвечивается" отдельный коммуникативный предмет, а затем внимание и сознание переключается на другой. По-видимому, ценностно-мотивированный образ коммуникации многомерен, как и сам мир коммуникации, а также мир ценностей субъекта.
Применительно к идее аксиологической составляющей смысла, мы учитываем, что ценностно-мотивированный образ коммуникации в целом, как и ценностно - мотивированный образ отдельного компонента или аспекта коммуникации может быть не включенным в непосредственное восприятие коммуникативной действительности, а полностью рефлексивным, отделенным от действия коммуниканта в речевой общении, в частности коммуникативного восприятия. Такой образ может быть ситуативным, т.е. фрагментарным, например при работе памяти или воображения.
Представляется, что вводимое нами понятие ценностно- мотивированного образа коммуникации или элемента (аспекта) коммуникации может быть операционально полезным для исследования феномена смысла при установлении закономерностей организации диалогического дискурса.

Литература

1. Донцова Д. Бриллиант мутной воды. - М., 2014.
2. Иванов А. Мышление и сознание. - М., 2015.
3. Карасик В.И. Язык социального статуса. - М., 2014.
4. Леонтьев А.А. Языковое сознание и образ мира. // Языковое сознание: парадоксальная рациональность. – М., 2009.
5. Леонтьев А.А. Основы психолингвистики. - М., 2003.
6. Леонтьев А.Н. Деятельность, сознание, личность. - М., 1975.
7. Словарь современного английского языка. - М., 2011.
8. Тарасов Е.Ф. Языковое сознание и его познавательный статус. // Проблемы психолингвистики: теория и эксперимент. - М., 2011.
9. Уфимцева Н.В. Сознание, слово, культура. // Психолингвистика: хрестоматия. - Москва – Барнаул, 2012.
10. Шмелёв А.Д. Русская языковая модель мира: материалы к словарю. - М., 2012.