ПРОБЛЕМА ПРОИСХОЖДЕНИЯ ЯЗЫКА: ГЕНЕЗИС И СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ

В.И. Писаренко

(Россия, Южный федеральный университет)

Язык не может возникнуть иначе как сразу и вдруг,

или, точнее говоря, языку в каждый момент его бытия

должно быть свойственно все,

благодаря чему он становится единым целым…

Вильгельм Гумбольдт

Проблема изучения языков тесно связана с проблемой их происхождения. Обсуждение ее осуществляется на вполне научном уровне. Накоплено достаточное количество данных в самых разных науках: и в генетике, и в антропологии, и в этологии, и в когнитивной науке, что делает невозможным построение безответственной "сказочной" гипотезы, потому что такая гипотеза неминуемо разобьется о какие-то факты. С. Бурлак, известный специалист по сравнительно-историческому языкознанию, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН и кафедры теоретической и прикладной лингвистики Филологического факультета МГУ, кандидат филологических наук говорит о происхождении человеческого языка: «Тема, надо сказать, очень животрепещущая, почти как "есть ли жизнь на Марсе?" – проверить никто не может, но всем интересно знать. Человеку вообще свойственно стремление узнать причину всего сущего. И это стремление сыграло весьма важную роль, в том числе и в происхождении языка … Существует ряд гипотез о происхождении языка, но ни одна из них не может быть подтверждена фактами в силу огромной отдаленности события по времени. Они остаются гипотезами, так как их нельзя ни наблюдать, ни воспроизвести в эксперименте» (Бурлак, 2016: www.polit.ru).
Представить все существующие гипотезы в одной работе невозможно, поэтому мы попытаемся сказать только о некоторых из них, содержание которых нам представляется наиболее интересным.
В религиях разных народов мы находим гипотезы о том, что язык был создан Богом, богами или божественными мудрецами. Так, согласно индийским ведам (XX век до н.э.), главный бог дал имена другим богам, а имена вещам дали святые мудрецы при помощи главного бога. В религиозных текстах X века до н.э. Упанишадах, говорится о том, что сущее сотворило жар, жар - воду, а вода - пищу, т.е. живое. Бог, входя в живое, создает в нем имя и форму живого существа. Поглощенное человеком разделяется на грубейшую часть, среднюю часть и тончайшую часть. Во второй главе Библии (Ветхий завет) говорится: «Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел их к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым …» (Бытие, 2, 15-22) (4).
В соответствии с Кораном Аллах сотворил Адама из праха и «звучащей глины», научил его именам всех вещей и этим возвысил его над ангелами» (2:29). Однако позже, согласно Библии, потомков Адама за их попытку построить башню до небес Бог покарал разнообразием языков: «На всей земле был один язык и одно наречие… И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие. И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать. Сойдем лее, и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город. Посему дано ему имя: Вавилон; ибо там смешал Господь язык всей земли, и оттуда рассеял их Господь по всей земле» (Бытие, 11, 5-9) (4).
В Деяниях Апостолов (части Нового Завета) описывается событие, произошедшее с апостолами, из которого следует связь языка с Божественным: «При наступлении дня Пятидесятницы все они были единодушно вместе. И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святаго, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать… Когда сделался этот шум, собрался народ, и пришел в смятение, ибо каждый слышал их говорящих его наречием. И все изумлялись и дивились, говоря между собою: сии говорящие не все ли Галилеяне? Как же мы слышим каждый собственное наречие, в котором родились…?» (Деяния апостолов, 2, 1-14) (4).
Евангелие от Иоанна приравнивает Логос (слово, мысль, разум) к Божественному: «В начале было Слово [Логос], и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога» (4).
Подводя итог религиозным теориям, отметим, что мы абсолютно разделяем точку зрения ученых, считающих несостоятельными данные теории, и приведем высказывание С. Бурлак: «Я не буду рассматривать креационистскую гипотезу о том, что язык был привнесен извне – какими-то высшими силами. Не только потому, что это ненаучно, но еще и потому, что такая гипотеза представляет эти высшие силы очень убогими, создавшими настолько никудышный мир, что за ним надо все время бегать и "подкручивать колесики", чтобы все работало. Я считаю, что мир создан так (неважно, кем и чем создан), что "колесики подкручивать" не надо, все работает само» » (Бурлак, 2016: www.polit.ru).
Проблема происхождения языка привлекала людей еще в Древнем Египте. Древнеегипетские тексты говорят: «Когда Псамметих [663-610 до н.э.] вступил на престол, он стал собирать сведения о том, какие люди самые древние… Царь велел отдать двоих новорожденных младенцев (от простых родителей) пастуху на воспитание среди стада [коз]. По приказу царя никто не должен был произносить в их присутствии ни одного слова. Младенцев поместили в отдельной пустой хижине, куда в определенное время пастух приводил коз и, напоив детей молоком, делал все прочее, что необходимо. Так поступал Псамметих и отдавал такие приказания, желая услышать, какое первое слово сорвется с уст младенцев после невнятного детского лепета. Повеление царя было исполнено. Так пастух действовал по приказу царя в течение двух лет. Однажды, когда он открыл дверь и вошел в хижину, оба младенца пали к его ногами, протягивая ручонки, произносили слово «бекос»… Когда же сам Псамметих также услышал это слово, то велел расспросить, какой народ и что именно называет словом «бекос», и узнал, что так фригийцы называют хлеб. Отсюда египтяне заключили, что фригийцы еще древнее их самих… Эллины же передают при этом, что еще много вздорных рассказов, … будто Псамметих велел вырезать нескольким женщинам языки и затем отдал им младенцев на воспитание (Геродот. История, 2, 2) (4). Это был первый в истории человечества лингвистический эксперимент, за которым последовали и другие. В I веке н.э. римский учитель риторики Квинтилиан делал вывод из опытов, что «по сделанному опыту воспитывать детей в пустынях немыми кормилицами доказано, что дети сии, хотя произносили некоторые слова, но говорить связно не могли». Подобный эксперимент повторяли в XIII веке германский император Фридрих II (дети умерли), а в XVI веке Джеймс IV Шотландский (дети заговорили на древнееврейском - очевидно чистота опыта не была соблюдена) и хан Джелаладдин Акбар, властитель империи Моголов в Индии (дети заговорили жестами) (www.langust.ru).
Основы современных теорий происхождения языка заложили древнегреческие философы. По взглядам на происхождение языка они разделились на две научные школы - сторонников «фюсей» и приверженцев «тесей». Сторонники течения «фюсей» - природного происхождения названий предметов (φυσει - греч. по природе), в частности, Гераклит Эфесский (535-475 до н.э.), считали, что имена даны от природы, так как первые звуки отражали вещи, которым соответствуют имена. Имена - это тени или отражения вещей. Тот, кто именует вещи, должен открыть природой созданное правильное имя, если же это не удается, то он только производит шум.
Имена происходят от установления, согласно обычаю, заявляли приверженцы течения «тесей» - установления названий по соглашению, договоренности между людьми (θεσει - греч. по установлению). К ним относились Демокрит из Абдер (470/460 - первая половина IV в. до н.э.) и Аристотель из Стагиры (384-322 до н.э). Они указывали на многие несоответствия между вещью и ее названием: слова имеют по нескольку значений, одни и те же понятия обозначаются несколькими словами. Если бы имена давались по природе, невозможно было бы переименование людей, но, например, Аристокл с прозвищем Платон («широкоплечий») вошел в историю.
Сторонники тесей утверждали, что имена произвольны, а один из них, философ Дион Крон даже называл своих рабов союзами и частицами (например, «Но ведь»), чтобы подтвердить свою правоту. На это сторонники фюсей ответствовали, что есть правильные имена и имена, данные ошибочно.
Платон в своем диалоге «Кратил», названном по имени сторонника фюсей, который спорил с Гермогеном, приверженцем тесей, предложил компромиссный вариант: имена создаются установителями имен в соответствии с природой вещи, а если этого нет, то значит имя плохо установлено или искажено обычаем.
Представители философской школы стоиков, в частности, Хрисипп из Соли (280-206), тоже считали, что имена возникли от природы (но не от рождения, как считали сторонники фюсей). По их мнению, одни из первых слов были звукоподражательными, а другие звучали так, как они воздействуют на чувства. Например, слово мед (mel) звучит приятно, так как мед вкусен, а крест (crux) - жестко, потому что на нем распинали людей (латинские примеры объясняются тем, что эти взгляды стоиков дошли до нас в передаче писателя и богослова Августина (354-430). Дальнейшие слова появились от ассоциаций, переноса по смежности (piscina - «бассейн» от piscis - «рыба»), по контрасту (bellum - «война» от bella - «прекрасная»). Если даже происхождение слов скрыто, их можно установить путем исследования.
Ономатопоэтическая (греч. «создающая имена») теория, или, иначе говоря, звукоподражательная гипотеза, говорит о том, что язык возник из подражания звукам природы. Звукоподражательная теория объясняет происхождение языка эволюцией органов слуха, воспринимающих крики животных (особенно домашних). Звукоподражательная теория основывается на двух предположениях: 1) первые слова были звукоподражаниями, 2) в слове звучании символично, значение отражает природу вещей. Язык возник, по этой теории, как подражание животным (ржанию коней, блеянию овец) или как выражение впечатления о называемом предмете. Ироничное название этой гипотезы: теория «гав-гав». Эту теорию стоиков возродил немецкий философ Готфрид Лейбниц (1646-1716). Он подразделял звуки на сильные, шумные (например, звук «р») и мягкие, тихие (например, звук «л»). Благодаря подражанию впечатлениям, которые на них производили вещи и животные, возникли и соответствующие слова («рык», «ласка»). Но современные слова, по его мнению, отошли от первоначальных звучаний и значений. Например, «лев» (Lоеwе) имеет мягкое звучание из-за быстроты бега (Lauf) этого хищника.
Согласно междометной гипотезе, к созданию языка привели эмоциональные выкрики от радости, страха, боли и т.д. Ироничное название этой гипотезы: теория «тьфу-тьфу». Шарль де Бросс (1709-1777), французский писатель-энциклопедист, наблюдая за поведением детей, обнаружил, как первоначально лишенные смысла детские восклицания, переходят в междометия, и решил, что первобытный человек прошел ту же стадию. Его вывод: первые слова человека - это междометия.
Этьен Бонно де Кондильяк (1715-1780), французский философ, полагал, что язык возник из потребности взаимопомощи людей. Его создал ребенок, так как ему нужно сказать матери больше, чем мать должна сказать ему. Поэтому первоначально языков было больше, чем индивидуумов. Кондильяк выделял три вида знаков: а) случайные, б) естественные (природные крики для выражения радости, страха и т.д.), в) избранные самими людьми. Крики сопровождались жестом. Затем люди стали использовать слова, которые первоначально были только существительными. При этом первоначально одно слово выражало целое предложение.
Французский писатель и философ Ж.Ж. Руссо (1712-1778) считал, что «первые жесты были продиктованы потребностями, а первые звуки голоса - исторгнуты страстями…Естественное действие первых потребностей состояло в отчуждении людей, а не в их сближении. Именно отчуждение способствовало быстрому и равномерному заселению земли» (Руссо, 2015).
По мнению английского натуралиста Чарльза Дарвина (1809-1882), звукоподражательная и междометная теории - это два основных источника происхождения языка. Он обратил внимание на большие способности к подражанию у обезьян, наших ближайших родственников.
Биологическую гипотезу выдвинул немецкий лингвист Август Шлейхер (1821-1868) под влиянием дарвинизма, то есть учения, определяющего ведущую роль естественного отбора в биологической эволюции. Но первые корни слов возникли, по его мнению, как результат звукоподражания. Гипотеза говорит о том, что язык - естественный организм, который возникает самопроизвольно, имеет определенный срок жизни и умирает как организм.
В гипотезе общественного (социального) договора прослеживается влияние античной теории тесей. Так, уже Диодор Сицилийский писал: «Первоначально люди жили, говорят, неустроенной и сходной со зверьми жизнью, выходили вразброд на пастбища и питались вкусной травой и древесными плодами. При нападении зверей нужда научила их помогать друг другу, и, собираясь вместе от страха, они начали постепенно друг друга узнавать. Голос их был ещё бессмысленным и нечленораздельным, но постепенно они перешли к членораздельным словам и, установив друг с другом символы для каждой вещи, создали понятное для них самих изъяснение относительно всего». В данном отрывке изложена теория социального договора: язык рассматривается как сознательное изобретение и творение людей. В XVII в. она была поддержана Ж. дю Белле, Э.Б. Де Кондильяком, А. Смитом и Ж.Ж. Руссо. У Ж.Ж. Руссо теория социального договора связана с делением жизни человечества на два периода - природного и цивилизованного. Эту гипотезу поддерживал английский философ Томас Гоббс (1588-1679), который считал, что разобщенность людей - их естественное состояние. Мало общаясь с другими семьями, отдельные семьи жили сами по себе, в тяжелой борьбе добывали пищу, «вели войну всех против всех». Для того, чтобы выжить, им пришлось объединиться в государство, заключив между собой договор. Для этого потребовалось изобрести язык, который возник по установлению.
Ж.Ж. Руссо полагал, что если эмоциональные выкрики - от природы человека, звукоподражания - от природы вещей, то голосовые артикуляции - чистая условность. Они не могли возникнуть без общего согласия людей. Позднее по договоренности (по общественному договору) люди пришли к общему соглашению об используемых словах. Причем чем более ограниченными были знания людей, тем обширнее был их словарный запас. Сначала каждый предмет, каждое дерево имели свое собственное имя, и лишь позже появились общие имена (т.е. не дуб А, дуб Б и т.д., а дуб как общее имя) (Руссо, 2015).
Жестовая теория связана с другими гипотезами (междометной, социального договора). Выдвигали эту теорию Этьен Кондильяк, Жан Жак Руссо и немецкий психолог и философ Вильгельм Вундт (1832-1920), который полагал, что язык образуется произвольно и бессознательно. Но сначала у человека преобладали физические действия (пантомима). Причем эти «мимические движения» были трех видов: рефлекторные, указательные и изобразительные. Рефлекторным движениям, выражающим чувства, позже соответствовали междометия. Указательным и изобразительным, выражающим соответственно представления о предметах и их очертания, соответствовали корни будущих слов. Первые суждения были только сказуемыми без подлежащих, то есть слова-предложения: «светит», «звучит» и т.д. Ж.Ж. Руссо подчеркивал, что с появлением членораздельного языка жесты отпали как основное средство общения - у языка жестов немало недостатков: трудно пользоваться во время работы, общаться на расстоянии, в темноте, в густом лесу и т.д. Поэтому язык жестов был заменен звуковым языком, но полностью не вытеснен. Жесты как вспомогательное средство общения продолжают использоваться современным человеком. Невербальные (несловесные) средства общения, в том числе жесты, изучает паралингвистика как отдельная дисциплина языкознания.
Существуют также трудовые гипотезы, связывающие происхождение языка с трудовой деятельностью человека. В конце 70-х прошлого столетия немецкий философ Л. Нуаре выдвинул рабочую теорию происхождения языка, или теорию трудовых выкриков. Коллективистская гипотеза (теория трудовых выкриков) говорит о том, что язык появился в ходе коллективной работы из ритмичных трудовых выкриков. Л. Нуаре справедливо подчеркнул, что «мышление и действие были первоначально неразрывны», так как прежде чем люди научились изготовлять орудия труда, они в течение продолжительного времени испробовали на разных объектах действие различных естественных предметов.
Трудовую теорию выдвинул немецкий философ Фридрих Энгельс (1820-1895) который считал, что труд создал человека, а одновременно с этим возник и язык.
Гипотеза спонтанного скачка выдвинута немецким лингвистом Вильгельмом Гумбольдтом (1767-1835): «Язык невозможно было бы придумать, если бы его тип не был уже заложен в человеческом рассудке. Чтобы человек мог постичь хотя бы одно слово не просто как чувственное побуждение, а как членораздельный звук, обозначающий понятие, весь язык полностью и во всех своих взаимосвязях уже должен быть заложен в нем. В языке нет ничего единичного, каждый отдельный элемент проявляет себя лишь как часть целого. Каким бы естественным ни казалось предположение о постепенном образовании языков, они могли возникнуть лишь сразу. Человек является человеком только благодаря языку, а для того, чтобы создать язык, он уже должен быть человеком. Первое слово уже предполагает существование всего языка» (Гумбольдт, 2014). По этой гипотезе язык возник скачком, сразу же с богатым словарем и языковой системой (Алпатов, 2009). В пользу этой на первый взгляд странной гипотезы также говорят скачки в возникновении биологических видов (Постовалова, 2012; Звегинцев, 2014). Например, при развитии от червей (появившихся 700 миллионов лет назад) до появления первых позвоночных - трилобитов требовалось бы 2000 миллионов лет эволюции, но они появились в 10 раз быстрее в результате какого-то качественного скачка.
Есть, например, гипотеза социальной калькуляции (ее выдвинул американский лингвист Дерек Бикертон). Человек – животное социальное, значит, ему все время надо подсчитывать, кто, кому, за что и сколько должен. А это уже открывает путь к синтаксическим валентностям. У слова "должен" пять валентностей – кто, кому, что, за что и сколько. И на этом фоне – в рамках данной гипотезы – развивается грамматика. А грамматика – это и есть человеческий язык. Но на самом деле, как показывают данные приматологов, все это можно делать и без языка. Опыты де Ваала с капуцинами показывают, что такие чувства, как чувство социальной справедливости, чувство собственности (и право собственности), понимание родственных отношений, формирование дружеских связей и тому подобное, вполне возможны в обезьяньих сообществах без всякого участия языка.
Отметим, что даже в нашем обществе многие социальные функции выполняются без языка. Мы определяем ранг человека до того, как он начал что-то говорить, по его манере держаться, по его походке и по разным другим признакам. Выбираем полового партнера, во многом полагаясь на запах, на пропорции фигуры. Ухаживаем опять же не словесно, а при помощи объятий, поцелуев, успокаиваем поглаживанием по голове. Это все идет мимо сознания, и какой текст произносится при этом, не так уж и важно. Если же текст произносится, то более важна интонация, чем непосредственный смысл слов: если тот же самый текст предъявить в написанном виде, он не окажет соответствующего воздействия. Так что язык для социальных функций нам не очень нужен.
Еще одна гипотеза – гипотеза груминга (автор – Р. Данбар). Грумингом называется процесс, в ходе которого макаки обыскивают шерсть друг у друга. Это дружеское, очень умиротворяющее занятие. Люди тоже такое любят, поэтому многие охотно дают себя, например, причесывать другому человеку ради примерно подобных ощущений. Данбар подсчитал, что чем больше мозг, тем большую группу может себе позволить вид, обладающий таким мозгом. С другой стороны, чем больше группа, тем больше социальных связей, тем больше времени придется тратить на груминг. Времени в сутках 24 часа, надо еще когда-то есть, спать и остальными делами заниматься. В этой связи груминг, соответственно, не может увеличиваться во времени бесконечно, а значит, нужна замена грумингу, – и так, по Данбару, возникает язык. По мнению С. Бурлак, которая описывает эту гипотезу, она хоть и остроумна, но не очень основательна, потому что сложная грамматика и сложная фонетика, которые имеются в человеческом языке, для такого рода занятий не нужны. Социальные связи вполне можно было бы поддерживать при помощи вокализаций. Но такой затратный тип вокализаций, как членораздельная речь, для этого не обязателен. Например, гиббоны поют дуэтом, и, хотя их пение не членораздельно, оно вполне успешно поддерживает социальные связи.
Предлагалась также гипотеза обмана и его разоблачения (Т. Дикон): все более тонкий обман со стороны одних особей и все более тонкое разоблачение этого обмана со стороны других. В рамках этой гипотезы язык предстает как своего рода "гонка вооружений": говорящие обманывают, а слушающие разоблачают. Эта гипотеза также неверна, потому что если бы это было так, то преимущество получили бы те, кто не умеет говорить, потому что они бы не понимали, что им говорят обманщики, и обмануть их было бы невозможно.
Высказывалась гипотеза о том, что язык возник не для обмена информацией, а для мышления (Хомский, 2016). И сложность его обусловлена тем, что мышление оперирует сложными конструкциями со сложным синтаксисом. Но и эта гипотеза тоже вряд ли верна. Детям -"маугли" никто мыслить не мешает, но при отсутствии предъявления языка во время так называемого "критического периода" язык у них не развивается. Сложные приспособления для звучащей речи, которыми мы располагаем, в этом случае были бы не нужны. Знаменитая опущенная гортань, позволяющая нам осуществлять членораздельную звучащую речь, заодно создает достаточно большой риск подавиться, потому что есть и дышать одновременно у нас не выходит. У обезьян это получается, а у нас нет. Но зато гортань создает возможности для членораздельной речи (Хомский, 1999).
Далее, была гипотеза, что разговор – это такой спорт (автор – Ж.-Л. Десаль). Преимущество при половом отборе получает тот, кто сумеет превзойти соперника в искусстве разговора. Действительно, практика словесных "поединков" в архаических обществах встречается. Но это, по мнению С.Бурлак, скорее можно рассматривать как некий индикатор общих умственных способностей. Насколько они у человека есть, трудно определить сразу. А вот если он бодро говорит, оперирует словами, то, может быть, он и какими-то другими мыслительными категориями будет оперировать столь же бодро.
Существовала также гипотеза игры (автор – К. Найт), говорящая о том, что язык возник не для передачи информации, а для игры, потому что передавать информацию – дело слишком затратное. При совершении какого-либо действия информация передается не только друзьям, но и врагам. Соответственно, выгоднее молчать, никому ничего не говорить, а, наоборот, смотреть, может быть, другие что-нибудь скажут. Естественно, на такой базе язык возникнуть не может, потому что если все будут молчать и ничего не говорить, то ничего и не будет. Игра едва ли была движущей силой: если вид не может себе позволить энергетические затраты и "демаскировку" ради передачи информации, то вряд ли он сможет себе позволить все это ради игры.
Обобщая далеко не полный ряд теорий происхождения языка, обратимся к теории, выдвинутой Н.В. Клягиным (Клягин, 2016; Клягин, 2018), который высказал следующую точку зрения: «Прежде всего, оставим в стороне идею, что развитие человеческого языка и мышления было вызвано нуждами познания природы. Зачатки языка и мышления имеются и у животных, нужды постижения природы — надо думать, тоже, а человеческого мышления не возникает. Видимо, история вербальной мысли у наших предков была не столь прямолинейна. Мы хотим обратить внимание на то обстоятельство, что современные языки, равно как и их древние формы, независимо от содержания вербальных сообщений … в любом случае обслуживают общение людей. Проще сказать, современные когнитивные функции языка — явление историческое и сравнительно новое (по историческим меркам), а коммуникативная функция языка, по-видимому, является для него извечной, следовательно, изначальной» (Клягин, 2016).На вопрос, для чего социуму могли потребоваться языковые навыки его членов, Н.В. Клягин предлагает следующий ответ. Перспективные человеческие сообщества довольно рано встали на технологический путь развития, обеспечивающий поэтапный рост производительности труда и определенное высвобождение активного времени от производственных забот, а это время требовалось социализировать, занимать каким-то общением, чтобы поддерживать неубывающую целостность социума. Вербальное общение стало одной из форм подобной социализации, к его возникновению имелись предпосылки. Во-первых, сигнализация звуками и телодвижениями (в том числе жестами) в зачаточной форме хорошо представлена у животных, в том числе у наших родичей шимпанзе. Во-вторых, уже на ранних стадиях своей технологической истории первобытные люди, видимо, освоили определенный «словарь» технологических жестов. У человека при жестикуляции (и других действиях) обычно господствует правая рука (у правшей). Центр управления этой рукой находится в левом полушарии головного мозга, где он связан с речевыми центрами, зонами Брока и Вернике. При возбуждении последних (когда мы говорим) возбуждение автоматически передается в моторную кору, управляющую правой рукой, поэтому люди (особенно легко возбудимые) назойливо жестикулируют при разговорах (ведущую роль играет правая рука, а левая ей помогает). Обрисованные обстоятельства характеризуют мозг как асимметричный (разговаривать умеет лишь левое полушарие, и оно же управляет ведущей правой рукой). Простая логика подсказывает, что в истории человека развитие подобной асимметричности шло вполне определенным путем. Освоив орудийную деятельность и предавшись ей систематически, человек усвоил ведущую функцию правой руки и спровоцировал соответствующую специализацию левого полушария головного мозга. Дальнейшие события уже имели отношение к генезису языка. Если первобытные люди обучали друг друга изготовлять орудия, то они демонстрировали нужные приемы жестами, что могло сформировать их определенный технологический «словарь» и закрепиться в функциях коры левого полушария (Клягин, 2016; Клягин, 2018).
Далее, гипотеза о том, что древнейшие формы языка служили целям социализации свободного времени, позволяет объяснить количественный прогресс и качественную универсализацию языка. Производительность труда постоянно росла и высвобождала все больше свободного времени, подлежащего социализации. На какие темы говорить в таких целях, было неважно, но люди, конечно, обсуждали то, что попадало в поле их зрения: быт, производственные отношения (охота, собирательство и др. виды работ), непроизводственные отношения (ритуалы, зачатки нравственных взаимодействий вроде взаимопомощи или ее отсутствия, занятия искусством и т.п.). Такая картина, считает Н.В. Клягин, напоминает типичную обыденную тематику современных людей, но в зачаточном виде она мыслима и для древних. Важно, собственно, не то, о чем именно говорили первобытные люди, а то, что они при этом общались. Их непроизводственное общение количественно должно было расти, а это требовало все больше разговоров. Расширение последних нуждалось в умножении тем бесед, а последнее медленно превращало словарь древнейшего языка в универсальный: раз было безразлично, о чем говорить, то говорить можно было обо всем, а подобная задача и вела к формированию языка как универсального средства общения. В этой связи отметим, что «языки» животных, равно как и чисто технологический язык жестов у первых первобытных людей, из-за своей специализации с такой задачей справиться бы не могли. Напротив, гипотеза языка как средства заполнения свободного времени общением объясняет универсализацию языка достаточно логично. Однако, подчеркивает Н.В. Клягин, у первобытных людей мышления в нашем понимании еще не было. Мышление современного человека, — это нечто другое. Оно произошло от древних речей вслух. В этой связи у современного человека, когда он думает «про себя», незаметно и беззвучно колеблются голосовые связки, т.е. размышляющий человек в действительности неслышно говорит. Эти внутренние мысленные разговоры осуществляются следующим образом. У человека, как отмечалось, умеет разговаривать лишь левое полушарие головного мозга, но слышат и понимают речь оба полушария. Иными словами, когда человек думает, его левое полушарие беседует с правым, что и создает у человека иллюзию присутствия в голове второго Я, которое слушает размышления (слушает на деле не второе Я, а второе, правое, полушарие). Навыки подобной внутренней речи лежат в основе человеческого самосознания, т.е. способности обсудить и проанализировать с самим собой свое бытие, что первобытные люди делали только вслух (Клягин, 2016; Клягин, 2018).
Данная теория, на наш взгляд, приближает нас к разгадке тайны происхождения человеческого языка. Проблема происхождения естественного человеческого языка (глоттогенеза) не является чисто лингвистической. Её решение может быть достигнуто только совместными усилиями представителей истории, археологии, геологии, антропологии, биологии, палеоневрологии, общей теории коммуникации, семиотики и многих других наук. Решаться она должна в рамках комплексной проблемы "Происхождение человека, общества, сознания, языка". Данных, которыми располагает современная наука, достаточно лишь для выдвижения общих гипотез.

Литература

1. Алпатов В.М. Вильгельм фон Гумбольдт. – В кн.: Алпатов В.М. История лингвистических учений, 2-е изд., испр. – М.: Наука, 2009.
2. Бурлак С.А. О неизбежности происхождения человеческого языка. Стенограмма лекции, прочитанной 4 сентября 2008 года http://www.polit.ru/lectures/2016/11/07/lang.html
3. Вильгельм фон Гумбольдт. Избранные труды по языкознанию. Пер. с нем. под ред. Г.В. Рамишвили. – М.: Слово, 2014.
4. Звегинцев В.А. О научном наследии Вильгельма фон Гумбольдта. – В кн.: В. фон Гумбольдт. Избранные труды по языкознанию. – М.: Слово, 2014.
5. Клягин Н.В. Происхождение цивилизации (социально-философский аспект). – М.: ИФ РАН, 2016. – 252 с.
6. Клягин Н.В. Современная научная картина мира: Учебное пособие. – М.: Университетская книга, Логос, 2018. – 264 с.
7. Постовалова В.И. Язык как деятельность. Опыт интерпретации концепции В. Гумбольдта. – М.: Наука, 2012.
8. Руссо Ж.Ж pro et contra. – М.: Издательство Русской гуманитарно-христианской академии, 2015. – 832 с.
9. Хомский Н. Язык и мышление. Язык и проблемы знания. - Благовещенск, 2016.
10. http://www.langust.ru/review/lang_h01.shtml