ОСОБЕННОСТИ НЕОПРЕДЕЛЕННОЙ РЕФЕРЕНЦИИ В МЕДИЙНОМ ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИКУРСЕ (на материале кубинской языковой культуры)

А.С. Калашова

(Россия, Северо-Кавказский федеральный университет)

Основной целью медийного политического дискурса является убеждение адресата в правильности отстаиваемых тем или иным политическим деятелем взглядов. Как замечает В.З. Демьянков, цель медийного политического дискурса – не описать (т.е. не референция), а «убедить, пробудив в адресате намерения, дать почву для убеждения и побудить к действию» (Демьянков, 2002: 38). Реализация данной цели оказывается возможной в первую очередь посредством языка. Язык, функционирующий в медийной политической коммуникации, обладает рядом специфических черт, что дает возможность говорить об особом политическом языке (А.Н. Баранов, В.З. Демьянков, Е.И. Шейгал).
Как замечает А.Н. Баранов, политический язык – это особая знаковая система, предназначенная именно для политической коммуникации: для выработки общественного консенсуса, принятия и обоснования политических и социально-экономических решений в условиях множественных общественных интересов истинно плюралистического общества, в котором каждый человек является не объектом идеологического воздействия и манипулирования, а субъектом политического действия (Баранов, 1997: 108-118).
Политический язык является прежде всего составной частью национального языка, а его особенности связаны со сферой его употребления. С одной стороны, политическая коммуникация ориентирована на массового адресата; с другой стороны, политический язык используется некоторыми социальными группами для профессиональных целей. Р. Водак замечает по этому поводу следующее: «Язык политики должен выполнять противоречивые функции: быть доступным для понимания (в соответствии с задачами пропаганды) и ориентированным на определенную группу (по историческим и социальным причинам)» (Водак, 2017: 24).
Именно поэтому можно говорить, что медийный политический язык заключает в себе две противоположные тенденции: он лишен корпоративности, присущей любому специальному языку, т.к. он должен быть понятен слушателям, вместе с тем политический язык в определенной степени обладает свойством эзотеричности (Шейгал, 2011; Шейгал, 2016). Однако эзотеричность медийного политического языка отличается от эзотеричности других специальных языков. В медийной политической коммуникации она является категорией не семантической, а прагматической: эзотеричность медийного политического языка проявляется в семантической неопределенности языковых выражений. Одной из причин достижения такой смысловой неопределенности выступает неопределенная референция языковых выражений к событиям или персоналиям, фигурирующим в медийном политическом дискурсе. Таким образом, целью данной работы является исследование параметров неопределенной референции языковых выражений в медийном политическом дискурсе. Материалом исследования послужила стенограмма выступления кубинского лидера Ф. Кастро в Гаване 8 января 1959 г.
Анализ эмпирического материала позволил выделить несколько способов установления неопределенной референции в медийном политическом дискурсе, которые мы разделили на три основных класса: 1) установление неопределенной референции посредством нереферентных именных групп; 2) установление неопределенной референции посредством слабоопределенных именных групп; 3) установление неопределенной референции посредством личных местоимений.
Проанализируем первую группу - установление неопределенной референции посредством нереферентных именных групп.
Нереферентные именные группы – это субстантивные именные группы, не соотносящиеся с индивидуализированными объектами действительности. Употребление нереферентных именных групп происходит в ситуации, когда речь идет об одном объекте (или множестве объектов), если этот объект не может быть индивидуализирован, т.е., как замечает Е.В. Падучева, «не то что неизвестен говорящим, а в принципе не может быть предъявлен или указан, поскольку он не выбран из этого класса» (Падучева, 2018: 94). Е.В. Падучева выделяет 4 денотативных статуса нереферентных именных групп: а) экзистенциальный; б) универсальный; в) атрибутивный; г) родовой (Падучева, 2018: 94). Экзистенциальным именным группам соответствует квантор существования, который позволяет повествовать об элементе того или иного множества, не индивидуализируя его. Универсальным именным группам соответствует квантор общности, переменная которого принимает значения из экстенсионала общего имени в составе именной группы. При атрибутивном употреблении именная группа имеет пресуппозицию существования и единственности объекта, однако сам объект не конкретизирован. При родовом употреблении именная группа соотносится с типичным представителем того или иного класса. В ходе исследования нами было установлено, что для медийного политического дискурса характерными являются экзистенциальный, универсальный и родовой денотативные статусы именных групп.
Рассмотрим следующий пример: Decir la verdad es el primer deber de todo revolucionario. Говорить правду – это первый долг любого революционера. В данном примере именная группа todo revolucionario может рассматриваться как универсальная или родовая. С одной стороны, употребление прилагательного todo (любой, всякий, каждый), позволяет отнести именную группу todo revolucionario к универсальным, и тогда референтом данной именной группы является абстрактное множество всех объектов, составляющих экстенсионал общего имени revolucionario, т.е. совокупность всех революционеров. М.А. Кронгауз называет такое употребление интенсиональным типом референции (Кронгауз, 2016: 208-210). С другой стороны, по определению Г.Е. Крейдлина и Е.В. Рахилиной, родовое употребление состоит в способности именной группы вступать в конструкцию «Х как <типичный> Y» или «Х как вид <форма> Y» (Крейдлин, Рахилина, 1981: 17-22). Таким образом, согласно определению Ф.Кастро, типичный революционер всегда говорит правду. Е.В. Падучева, разграничивая родовое и универсальное употребление именной группы, замечает, что для обоих типов употреблений различие заключается в установлении условий истинности высказывания (Падучева, 2018: 98). Однако в данном примере не представляется возможным разграничить родовое и универсальное употребления: родовое употребление говорить правду – долг революционера; универсальное употребление говорить правду – долг всех / каждого революционера = все революционеры говорят правду.
Рассмотрим еще один пример: Cuando nosotros teníamos un revés, lo declarábamos por “Radio Rebelde”, censurábamos los errores de cualquier oficial que lo hubiese cometido, y advertíamos a todos los compañeros para que no le fuese a ocurrir lo mismo a cualquier otra tropa. Когда мы терпели неудачи, мы сообщали об этом по «Мятежному радио», мы осуждали ошибки всякого офицера, который их допустил, и предупреждали всех товарищей, чтобы подобное не произошло с любой другой армией. В данном фрагменте именная группа cualquier oficial является универсальной. Референтом именной группы cualquier oficial (какой-нибудь / какой угодно /всякий офицер) выступает конкретное неопределенное множество всех офицеров. Однако данная именная группа определяется придаточным ограничительным предложением cualquier oficial que lo hubiese cometido, которое, как замечает Н.Д. Арутюнова, должно переводить «имя нарицательное в единичный терм» (Арутюнова, 2005: 194). Однако в данном примере придаточное ограничительное предложения служит не для установления определенной референции, а для сужения референта именной группы cualquier oficial, т.е. референтом рассматриваемой именной группы является конкретное множество всех офицеров, когда-либо совершивших ошибки.
Именная группа todos los compañeros является универсальной именной группой, референтом которой выступает некоторое конкретное множество объектов, составляющих экстенсионал общего имени compañeros, хотя мы не знаем, сколько их и кто они. Также следует заметить, что на Кубе, как и в любом социалистическом государстве, принята такая социально-дистантная форма обращения как compañero (товарищ) (Фирсова, 2019: 14-15). Таким образом, референтом именной группы todos los compañeros могут выступать все граждане социалистической Кубы, также как и граждане других социалистических государств в мире.
Подвергнем анализу вторую группу - установление неопределенной референции посредством слабоопределенных именных групп.
Е.В. Падучева определяет слабоопределенные именные группы как именные группы, референт которых определен для говорящего, но не для слушающих, при этом смысл самого противопоставления «известен/неизвестен» остается достаточно неопределенным (Падучева, 2018: 87-91).
Употребление слабоопределенных именных групп в медийном политическом дискурсе зачастую оказывается детерминированным коммуникативными намерениями говорящего: говорящий знает, о чем он говорит, для него именная группа соотносится с конкретным референтом, однако слушающие не могут соотнести имя и референт, тем самым содержание сообщаемого для них получается размытым.
Рассмотрим следующий пример: Lo primero que tenemos que preguntarnos los que hemos hecho esta Revolución es con qué intenciones la hicimos; si en alguno de se ocultaba una ambición, un afán de mando, un propósito innoble… Первый вопрос, который мы должны задать себе, совершившим эту Революцию, - это с какими намерениями мы ее совершили; если же в некоторых из нас спряталось честолюбие, стремление к власти, неблагородные намерения…В данном фрагменте выступления именная группа alguno de nosotros употребляется референтно: говорящий имеет в виду каких-то конкретных людей. Референция производится по конкретному множеству, вводимому в рассмотрение местоимением nosotros, антецедентом которого выступает высказывание los que hemos hecho esta Revolución (те, кто совершили эту революцию). Тем не менее для слушающих остается неизвестным, о ком именно из совершивших революцию идет речь.
Определим третью группу - установление неопределенной референции посредством личных местоимений.
Местоимения как носители дейктической функции традиционно служат для актуализации компонентов ситуации речи и компонентов референциального содержания высказывания. При этом их референция зачастую основана на обращении к таким прагматическим составляющим речевого акта, как коммуникативная организация высказывания, коммуникативные намерения говорящего, внеязыковой контекст. Однако в медийном политическом дискурсе местоимения зачастую выполняют классифицирующую функцию, позволяя политику разделить аудиторию на несколько групп и приписать каждой из этих групп определенные качества. Так, наиболее частотным случаем такого разделения является выделение политиком «своих» и «чужих», при этом «свои» маркируются как «мы», «наши», а «чужие» – как «они».
В медийном политическом дискурсе Ф. Кастро можно наблюдать случаи подобного употребления местоимений: он использует личное местоимение 1 лица множественного числа nosotros в противопоставление местоимению 3 лица множественного числа ellos. Однако выступление Ф. Кастро строится таким образом, что слушающие не могут определить, кого именно оратор относит к группе «своих», т.е. в медийном политическом дискурсе Ф. Кастро nosotros не имеет конкретного референта. Таким образом, каждый из слушающих может отнести себя к той или другой группе, основываясь на личном опыте.
Рассмотрим следующий пример: Al pueblo le interesa mucho si nosotros vamos a hacer bien hecha esta Revolución o si vamos a incurrir en los mismos errores en que incurrió la revolución anterior, o la anterior, o la anterior, y en consecuencia vamos a sufrir las consecuencias de nuestros errores. Народ очень интересует, хорошо ли мы сделаем эту Революцию или же мы совершим те же ошибки, которые совершила предыдущая революция, или предыдущая, или предыдущая, и, как результат, мы будем страдать из-за последствий наших ошибок. Референтом местоимения nosotros (мы) могут выступать 1) все кубинские революционеры; 2) только вожди революции на Кубе; 3) граждане Кубы, участвующие в революционных действиях в противовес тем, кто не участвует. Так, в первом случае референтом местоимения nosotros является неопределенное множестве всех революционеров, во втором и третьем случаях референтом выступает определенное множество вождей революции и граждан Кубы соответственно. Однако только сам Ф. Кастро знает, какое именно множество выступает референтом местоимения nosotros. Более того, слушающие не могут определить референта самостоятельно, т.к. Ф. Кастро не поясняет, о ком идет речь в его выступлении. Итак, в медийном политическом дискурсе Ф. Кастро местоимение nosotros имеет слабоопределенный денотативный статус.
Таким образом, опираясь на проведенный выше анализ, можно утверждать, что к особенностям установления неопределенной референции в медийном политическом дискурсе относятся употребление нереферентных и слабоопределенных именных групп, а также употребление личного местоимения nosotros (мы) в качестве классифицирующей категории. В ходе исследования нами также было определено, что наиболее распространенным типом установления неопределенной референции в медийной политической коммуникации на примере кубинской языковой культуры является употребление нереферентных именных групп. Зачастую оно оказывается детерминированным коммуникативными намерениями говорящего, стремящегося в той или иной ситуации скрыть от слушающих некоторую информацию: слушающие не могут соотнести понятие и референт, тем самым содержание сообщаемого получается размытым, а сама коммуникация приобретает некоторую смысловую неопределенность, что позволяет адресанту-политику манипулировать сознанием аудитории.

Литература

1. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл: логико-семантические проблемы. – М.: Едиториал УРСС, 2005. – 384 с.
2. Баранов А.Н. Политический дискурс: прощание с ритуалом. // Человек. – 1997. – № 6. – С. 108-118.
3. Водак Р. Язык. Дискурс. Политика. – Волгоград: Перемена, 2017. – 139 с.
4. Демьянков В.З. Политический дискурс как предмет политологической филологии. // Политическая наука. Политический дискурс: История и современные исследования. – 2002. – № 3. – С. 32-43.
5. Крейдлин Г.Е., Рахилина Е.В. Денотативный статус отглагольных имен. – НТИ. Сер.2. - 1981. – № 12. – С. 17-22.
6. Кронгауз М.А. Тип референции именных групп с кванторными местоимениями все, всякий и каждый. // Семиотические аспекты формализации интеллектуальной деятельности. – М.: ВИНИТИ, 2016. – С. 208-210.
7. Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью: Референциальные аспекты семантики местоимений. – М.: Издательство ЛКИ, 2018. – 296 с.
8. Фирсова Н.М. Испанский речевой этикет. – М.: ИНФРА-М, 2019. – 183 с.
9. Шейгал Е.И. Власть как концепт политического дискурса. Эссе о социальной власти языка. – Воронеж: ВГУ, 2011. – 263 с.
10. Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса. – Волгоград: Перемена, 2016. – 368 с.

Лингвистический материал

Discurso pronunciado por el Comandante Fidel Castro Ruz, a su llegada a La Habana, en ciudad libertad, el 8 de enero de 1959 http://www.cuba.cu/gobierno/discursos/1959/esp/f080159e.html